Неточные совпадения
Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот,
взявши в руки карты, тот же час выразил на лице своем мыслящую физиономию,
покрыл нижнею губою верхнюю и сохранил такое положение во все время игры.
—
Покрой мне ноги еще чем-нибудь. Ты скажешь Анфимьевне, что я упала, ушиблась. И ей и Гогиной, когда придет. Белье в крови я попрошу
взять акушерку, она завтра придет…
Маша остолбенела, смертная бледность
покрыла ее лицо. Она молчала. Князь к ней подошел,
взял ее руку и с видом тронутым спросил: согласна ли она сделать его счастие. Маша молчала.
Я чуть не захохотал, но, когда я взглянул перед собой, у меня зарябило в глазах, я чувствовал, что я побледнел и какая-то сухость
покрыла язык. Я никогда прежде не говорил публично, аудитория была полна студентами — они надеялись на меня; под кафедрой за столом — «сильные мира сего» и все профессора нашего отделения. Я
взял вопрос и прочел не своим голосом: «О кристаллизации, ее условиях, законах, формах».
Проект этот начинался как-то величаво и торжественно: «Обратив в особенности внимание на недостаток единства в шитье и
покрое некоторых мундиров гражданского ведомства и
взяв в основание» и т. д.
Заставить, чтоб мать желала смерти своего ребенка, а иногда и больше — сделать из нее его палача, а потом ее казнить нашим палачом или
покрыть ее позором, если сердце женщины
возьмет верх, — какое умное и нравственное устройство!
Суконный шатер за его громоздкостью мы оставили в Императорской Гавани, а взамен его
взяли два парусиновых полотнища, которыми можно было
покрывать поставленные наклонно жерди и устраивать, таким образом, небольшую палатку.
Доктор брал десятую часть того, что он мог бы
взять на своем месте, и не шел в стачки там, где другим было нужно
покрыть его медицинскою подписью свою юридически-административную неправду.
— Нет, обиды чтоб так не было, а все, разумеется, за веру мою да за бедность сердились, все мужа, бывало, урекают, что
взял неровню; ну, а мне мужа жаль, я, бывало, и заплачу. Вот из чего было, все из моей дурости. — Жарко каково! — проговорила Феоктиста, откинув с плеча креповое
покрывало.
Я дернул неудачно, слишком сильно, так что лучок сорвался с места одним краем и
покрыл только половину точка; но все-таки несколько птичек билось под сеткой, и мы,
взяв пару щеглят, чижика и беленького бесочка, побежали домой с своей добычей.
Горяча ты, пуля, и несешь ты смерть, но не ты ли была моей верной рабой? Земля черная, ты
покроешь меня, но не я ли тебя конем топтал? Холодна ты, смерть, но я был твоим господином. Мое тело
возьмет земля, мою душу примет небо».
Поверите или нет, я даже не мог злиться. Я был так ошеломлен откровенностью Постельникова, что не только не обругал его, но даже не нашел в ответ ему ни одного слова! Да немного времени осталось мне и для разговоров, потому что в то время, как я не мешал Постельникову
покрывать поцелуями мои щеки, он махнул у меня за плечами своему денщику, и по этому мановению в комнату явились два солдата и от него же
взяли меня под арест.
В маленькой комнате, тесно заставленной ящиками с вином и какими-то сундуками, горела, вздрагивая, жестяная лампа. В полутьме и тесноте Лунёв не сразу увидал товарища. Яков лежал на полу, голова его была в тени, и лицо казалось чёрным, страшным. Илья
взял лампу в руки и присел на корточки, освещая избитого. Синяки и ссадины
покрывали лицо Якова безобразной тёмной маской, глаза его затекли в опухолях, он дышал тяжело, хрипел и, должно быть, ничего не видел, ибо спросил со стоном...
—
Возьмем его приступом! — продолжало шутить за спиною у Анны Михайловны и Долинского звездное
покрывало.
Она смолкла и шла, задумавшись… Я тоже молчал, чувствуя, что на душе у меня жутко. Сначала мне казалось, что среди этой темноты, как исключение, я
возьму у минуты хоть иллюзию радостной встречи до завтрашнего дня, когда опять начнется моя «трезвая правда». Но я чувствовал, что и темнота не
покрыла того, что я желал бы скрыть хоть на время. Мои кривые улыбки были не видны, но все же вот она почуяла во мне «странность». И правда: так ли бы мы встретились, то ли бы я говорил, если бы ничего не случилось?
Вот
взяли его под руки и, поддерживая сзади голову, повели куда-то; вот стакан блеснул перед глазами и стукнул по зубам, и вода пролилась на грудь; вот маленькая комната, посреди две постели рядом, покрытые чистыми, белыми, как снег,
покрывалами. Он повалился на одну постель и зарыдал.
С мрачным лицом он взошел в комнату Ольги; молча сел возле нее и
взял ее за руку. Она не противилась; не отвела глаз от шитья своего, не покраснела… не вздрогнула; она всё обдумала, всё… и не нашла спасения; она безропотно предалась своей участи, задернула будущее черным
покрывалом и решилась любить… потому что не могла решиться на другое.
Гроб опустили, священник
взял заступ и первый бросил горсть земли, густой протяжный хор дьячка и двух пономарей пропел вечную память под чистым, безоблачным небом, работники принялись за заступы, и земля уже
покрыла и сровняла яму, — в это время он пробрался вперед; все расступились, дали ему место, желая знать его намерение.
Гневышов. Вы должны помнить, что для знакомства с Валентиной Васильевной я желаю людей солидных, семейных — то что называется людьми вполне почтенными. Нужды нет, если они будут немного старого
покроя, это даже лучше: такие люди учтивее в обращении и почтительнее. Где же и
взять других? В этой местности люди светские не живут, а хорошие семейства средней руки иногда попадаются.
Возьмите назад себе: как умрет ваша жена, так
покройте ее этой дрянью".
Узнать ты должен, наконец,
Кто ты! — доселе содержал я
Тебя почти совсем как бы родного.
Но с этих пор переменилось всё!
Я повторю тебе, как ты попал сюда:
С слугой однажды шел я из Бургоса
(Тогда еще я только что женился),
Уж смерклось, и сырой туман
покрылВершины гор. — Иду через кладбище,
Среди которого стояла церковь
Забытая, с худыми окнами.
Мы слышим детский плач — и на крыльце
Находим бедного ребенка — то был ты;
Я
взял тебя, принес домой — и воспитал.
Ферапонтов, конфузясь,
взял чашку, проворно выпил ее и,
покрыв, возвратил, неловко раскланиваясь перед Авдотьей.
Видела ли она его или нет, этого никто бы не мог решить, даже сама Анна Федоровна; но когда он
взял ее за руку и сказал: «ну, уж теперь поцалую-таки вашу ручку», она очень мало изъявила испуга, ничего не отвечала, но отдала ему руку, которую он
покрыл поцалуями гораздо выше перчатки. Карета тронулась.
— Ваше
взяло, Яков Фомич, — козырного туза, действительно, ничем не
покроешь, а мои самоварчики заглохли и с тем роль моя кончена.
— Хорошо-с… — сказал отец Яков,
покрывая ладонью лежавшие на столе проповеди Кунина. — Я возьму-с…
— Одно то
возьми, что, когда грех венцом
покроешь, тебе на калачи от тестя хоть и достанется, да все же не столько, как если узнает он про ваши лесные гулянки…
Собрался народ, принесли три ковриги хлеба. Родня стала расставлять столы и
покрывать скатертями. Потом принесли скамейки и ушат с водой. И все сели по местам. Когда приехал священник, кум с кумой стали впереди, а позади стала тетка Акулина с мальчиком. Стали молиться. Потом вынули мальчика, и священник
взял его и опустил в воду. Я испугался и закричал: «Дай мальчика сюда!» Но бабушка рассердилась на меня и сказала: «Молчи, а то побью».
Павлуша, между прочим, представил у нас с гитарой комическую сцену, имевшую соотношение с претерпеваемым бедствием, то есть с голодом, — и тем «заставил самое горе смеяться». Для этого он сел в темноватом конце комнаты на стул,
взял свою гитару о четырех струнах и велел
покрыть себя простынею.
— Э, помилуйте! А наглость-то на что? Ведь у него что ни имя, то дурак; что ни деятель не его
покроя, то подлец, продажный человек. Голос к тому же у него очень громкий, вот и кричит; а с этим куда как легко сделать себя умником! Вся хитрость в том, чтобы других всех ругать дураками. Ведь тут кто раньше встал да палку
взял — тот и капрал.
— Она мне должна быть до гробовой доски благодарна, что я ее
взял: я ее грех
покрыл.
Он
взял ее и
покрыл поцелуями.
Князь молча смотрел на нее восторженным взглядом и чуть в первую минуту не позабыл
взять и поцеловать протягиваемую ею руку. Наконец он опомнился, схватил эту дорогую руку, которую он считал своею, и стал
покрывать ее горячими поцелуями.
Мать Досифея
взяла со стены чистый ручник, бережно
покрыла им лицо больной и тихо вышла из кельи, плотно притворив за собою дверь. Медленным шагом спустилась игуменья с лестницы, перешла двор и возвратилась в свои покои.
Он
взял ее за обе руки и
покрыл их поцелуями.
—
Покрой наш грех. Мы его теперь и всей душой бы назад согласны, да где
взять его?
— Ваше степенство! Так и так, был такой грех, разумеется, не в укор вашей чести, потому она девушка бедного звания, но я теперь хочу ее за себя
взять, с жалости, чтобы
покрыть ее грех, так как ей от людей проходу нет, то вот она меня послала к вам — благословить ее просит. Не обессудьте, ваше степенство!